Безумная Роща - Страница 101

101

— Потому что, — ответила Рола, — религия моего мужа запрещала ему прибегать к волшебству для продления жизни.

— Ах вот как… — Пробормотал Мъяонель. — Да, вижу я, что поистине удивительные пузыри плавают в океане бреда… А скажи, от молодости он тоже отказался?

— В этом вопросе, — отвечала Рола, — по счастью, мне удалось поколебать его моральные принципы. Но оставим в покое моего покойного мужа. Скажи-ка, любовник моей прабабки и убийца моего прапрадеда — где ты сам шатался все это время?

— Я был Царстве Безумия, — сказал ей Мъяонель.

Посмотрела на него Рола и сказала с насмешкой:

— Это я и сама вижу.

Усмехнулся Мъяонель и сказал Роле:

— Язычок твой стал еще острее, чем прежде. Если ты этого хотела добиться — то следует поздравить тебя с успехом.

Улыбнулась Рола, и спросила Мъяонель:

— Ты не голоден? Если хочешь — я могу приказать слугам принести нам что-нибудь.

Воскликнул Мъяонель:

— Вижу я, что немалых успехов достигла ты и в искусстве угадывания желаний! Несомненно, не откажусь я от твоего предложения — ведь, оказывается, целых сто тридцать лет не было у меня во рту и маковой росинки!

Рассмеялась Рола и приказала накрыть стол. И когда это было сделано, Рола и Мъяонель сели трапезничать.

Сказала Рола Мъяонелю:

— Расскажи мне о Царстве Безумия.

Сказал Мъяонель, раскалывая зубами куриную косточку:

— Это — не самая лучшая тема для застольной беседы.

— Отчего же? — Спросила его Рола.

— От того, — сказал Мъяонель, — что подобно Царство Безумия гниющему мозгу дохлой собаки, и это — лучшее, что можно сказать о нем.

Сказала Рола:

— Говорят, что Владыки Безумия полагают, что все существующее — это их грезы.

— Да, — согласился Мъяонель. — Это действительно так.

— И ты тоже в этом уверен?

— Владыки Безумия, — отвечал Мъяонель, — бывают двух родов. Одни — идеалисты: они знают эту истину и поглощены ею. Другие — прагматики: они знают об истине, но не придают ей никакого значения. Я, как ты можешь догадаться — прагматик. Истину, не приносящую никакой пользы, я приравниваю к обычному заблуждению. Я предпочитаю наслаждаться чудесами, а не истиной. Потому что истина далеко не так приятна, как кажется людям.

Сказала Рола:

— Слышала я, что не всем Лордам по нраву то, как ты наслаждаешься чудесами. Слышала я также, будто бы сто тридцать лет назад была у тебя война с Лордами Эссенлера, и будто бы даже один из Стражей участвовал в ней.

Сказал Мъяонель:

— Истину глаголют твои сахарные уста, красавица! А не знаешь ли ты случаем — что стало с тем Стражем?

— Он Вернулся много раньше тебя, отвратительный старик в оболочке юноши.

Кивнул Мъяонель, услышав об этом и надкусил пирожное:

— Так я и думал. Трудно убить Стража — особенно если перед тем не подготовиться как следует к такому мероприятию. Однако сто тридцать лет — достаточно долгий срок для обдумывания различных способов умерщвления — в том числе и тех способах умерщвления, которые сгодятся и для Стражей.

Сказала Рола:

— Уж не собрался ли ты снова иди в Эссенлер с войной? Если это так, то ты и в самом деле безумен.

Сказал Мъяонель:

— Ты ошибаешься, говоря «снова». Я и впрямь собираюсь начать войну с тамошними Лордами, однако будет это впервые. До того с миром приходил я в Рассветные Земли. То, что они сделали со мной, я называю убийством.

Сказала Рола:

— С миром? Слышала я, что ты вызвал какого-то ужасающего демона, который смог — пусть даже на время — развоплотить одного из Стражей, а в колдовском поединке меж Обладающими вы умудрились спалить едва ли не целую страну!

Сказал Мъяонель:

— Вот и я говорю о том же — прежде я с миром приходил в Эссенлер.

Сказала Рола, вздохнув:

— Когда же ты намерен начать эту войну?

Сказал Мъяонель:

— Не раньше, чем получу от тебя кое-какую помощь. В прошлый раз ты как-то хвасталась тем, что знакома с некоторыми Лордами Хеллаэна. Расскажи мне о них. Кто из них, по-твоему, мог бы стать моим союзником в этом походе?

Сказала Рола:

— Из тех могущественных, о которых известно мне — только один: Повелитель Камней. Говорят, что некогда его изгнали из Эссенлера и лишили почти всей волшебной силы.

— Кто еще? — Спросил Мъяонель.

— Из старых Лордов Хеллаэна — никто. Они — часть этого мира, и давно живут здесь, и, как говорят, их Силы связаны с колдовской сутью Темных Земель. Зачем им покидать Хеллаэн?

— А не отважится ли на это кто-нибудь из молодых?

— Известно ли тебе что-нибудь о народе каджей? — Спросила тогда его Рола.

Сказал Мъяонель:

— Немногое. Насколько я помню, они еще весьма молодой народ.

Усмехнулась Рола и сказала:

— Разные вещи мы называем молодостью. Их собственная история — та история, которую они помнят — насчитывает более полумиллиона лет.

— А другой истории у них и нет вовсе, — сказал Мъяонель. — Да, теперь я вспомнил, о ком ты говоришь. Это полукровки. Соединилась в них кровь людей, дроу, невидимок и высших гоблинов. Хотя и не могут они создавать дороги между мирами, но умеют находить места, где соприкасаются миры друг с другом. Там они ставят свои крепости. Часто они по доброй воле служат темным альвам. Часто они воюют, даже и между собой, но быстро восстанавливают свою численность. Странно, что от соединения четырех народов, столь непохожих друг на друга, смогло родиться новое, и весьма жизнеспособное Целое.

Сказала Рола:

— Более всего каджи тяготеют к дроу, и во всем стараются походить на них. Они — наследники их волшебного искусства.

101